За что побили водителя фараона, или о невнятной речи церковнослужителей

 

 

 

 

 

(Автор: Светлана Пономарёва —  преподаватель предметов “Техника речи” и “Клиросная этика”  Клиросной школы при Ионинском монастыре г. Киева, регент церковного хора храма вмч. Димитрия Солунского).

 

…Несколько слов о речи, как главной составляющей клиросной этики.


Одна из самых острых тем, вызывающая бесконечные баталии на просторах православного интернета касается  «неудобоваримости» и «сложности» церковнославянского. Безусловно, при восприятии на слух текстов на ц.с.я. есть некоторые трудности: отдельные примеры весьма неудачных переводов с греческого, проблема неверного понимания паронимов (при желании решаемая с помощью замечательного словаря О. Седаковой), но всё же основная часть всех проблем с пониманием богослужебных текстов прихожанами православных приходов лежит не в плоскости языка, а в плоскости культуры речи, дисциплины, профессионализма и прочих составляющих этики церковных чтецов и певцов. Без этих необходимых условий служба не станет сама собой понятнее и доходчивее, даже если перевести богослужение на суржик, подростковый слэнг или другие “понятные” языки. Эту проблему я и постараюсь наглядно обрисовать в данной статье.


Начало положено, филолог и журналист Анна Данилова в своей статье “Очередь из томатов, или о невнятной речи” со смелостью знаменитой чапаевской пулеметчицы сделала первую очередь — подняла столь серьёзный в наше время вопрос об культуре речи вообще,  мои же томаты полетят исключительно  в определённую цель — речь тружеников клироса, а именно чтецов и певцов.

Проблема безобразного отношения к богослужебным текстам настолько остра для наших клиросов, что мне, регенту церковного хора и преподавателю Клиросной школы, отсиживаться в окопе совсем не пристало.

Эта тема отзывавается острой болью во мне вот уже семь лет,  с тех самых пор, как я впервые попала на клирос приходского храма. Дело было зимой. На втором месяце своей первой беременности я уже не могла ни ездить в маршрутках, ни ходить по льду. Таким образом, Киево-Печерская Лавра с её  чтецами и хорами стала для меня недосягаема, как третье небо. Пришло время опуститься на землю и даже более того — погрузиться в неё по шею: влиться в т.н. «во-славу-Божью-клирос» ближайшего к дому храма. Честно говоря, если бы моя первая встреча с православием состоялась не в Лавре, а в некоторых из тех приходских храмов, где мне посчастливилось служить или присутствовать на службе, думаю, что моё воцерковление отодвинулось бы на неопределенное время.

Моя учеба и профессиональная деятельность до прихода на клирос всегда была плотно связана со словом.  Нигде и никогда я не встречала более презрительного отношения к тексту, чем на наших клиросах. Нигде я не видела более пренебрежительного отношения к общему делу, к коллегам по общему делу, и это тем более страшно, что у нас не просто λειτουργία, у нас Божественная Литургия, и у нас не коллеги, а братья и сестры по духу и плоти Господа нашего Иисуса Христа. Вообще, если говорить откровенно, то и с такой прямой зависимостью качества работы от оплаты труда; с такими интригами, или, как принято у нас говорить, “искушениями”, как на клиросе, я ранее не сталкивалась. Мне очень трудно и стыдно признавать всё это, но деваться некуда. Я выбрала клиросное служение вполне сознательно, потому что несмотря на все эти печальные факты, нет большего счастья в жизни, чем осознанное участие в богослужении.  Нет другого такого дела в мире, кроме славословия Господа, которое бы имело такую же осмысленную наполненность и при этом не имело бы границ познания —  ни в ширину, ни в глубину, ни в высоту. Не говоря уже о том, что клиросное пение — единственное искусство, которое имеет, если можно так полушутя выразиться — перспективу в вечности. И мне до слёз обидно за все это “тяжелое наследие” советского времени, потому что у нас, у нас, братья и сестры, должно быть всё самое лучшее: не в театрах, не в корпорациях, не у протестантов, а у нас в родной Церкви! Простите мне, ради Христа, несколько жесткий тон моей статьи.

Плохая речь подобна зловонию, уважающий своё человеческое достоинство человек избегает мест, где плохо говорят. Причем, чаще всего это неприятие происходит на подсознательном уровне, иногда мы даже не понимаем, что оттолкнуло нас от этого человека: вроде и выглядит опрятно, и ничего плохого мы о нём не успели узнать (впрочем об этом много сказано в статье Анны Даниловой), и теперь, когда период гонений далеко позади, и информацию по любому предмету можно найти, не выходя из дома, а многие книги даже не нужно давать себе труда читать,  их можно слушать (!), хоть лежа на кровати —  стоит и нам задуматься, что это такое — плохая речь церковнослужителя, и чем это пахнет.

Именно плохая речь церковнослужителей породила весь этот фольклор, над которым мы так любим подсмеиваться — «побили снопами водителя фараона», «синим светом Тою показавый», «с чоловиком лучче, слава Тебе».  Но эти “милые шуточки” в какой-то момент вдруг обретают грознейшие очертания — обращаются в прямую хулу: «без стеснения богослова рождшую» или, например, когда из слова «распинаемь» убирается одна единственная буква — мягкий знак. Иногда из уст церковного чтеца или певца с его высокого, ангельского места доносятся такие нечленораздельные звуки, что кажется, будто они исходят от пьяного или умственно отсталого человека!

Церковное чтение и пение ставит перед нами более сложные задачи, чем, например, дикторский или актёрский материал; более сложные и в дикционном, и в семантическом отношении. Даже самые громоздкие пьесы, самые трудные темы со множеством специальных терминов — лёгкое чтиво по сравнению, например, с воскресными догматиками Иоанна Дамаскина, псалмами, ирмосами канонов, эксапостилариями, и другими жанрами богослужебной поэзии. Дело осложняют (что уж скрывать) иногда довольно громоздкие переводы с греческого (как будто сделанные иностранцами): предподвизався1, любопразднственными2, медленноязычному3 и т.д., и нам, клирошанам нужно не только выговорить, но и приблизить тех, кто воспринимает службу из наших уст,  к пониманию даже таких необычных слов. Таким образом, мы видим, что церковный чтец и певец должны быть во всеоружии: они обязаны быть приготовлены к своему чтению и пению, как минимум в три раза лучше, чем диктор телевидения, актёр, оперный певец — к своим.

Но происходит все как раз с точностью до наоборот:  церковнослужители не уделяют работе над своей речью и текстами практически никакого внимания, в то время как актёры, дикторы, переводчики, певцы ежедневно трудятся над своей речью.

Предупреждая обычные в этих случаях возражения, что, мол, “Церковь — не театр”, “апостолы были простыми рыбаками и ничему не учились”, а “у первых христиан вообще было всенародное пение”, спешу возразить, что, увы, это самое обыкновенное “липовое благочестие”, которое прикрывает такую же самую обыкновенную лень. Все эти доводы не выдерживают никакой критики. Во-первых, сравнивать себя с первыми христианами как-то не совсем скромно. Разве мы в тех условиях, в которых были они, когда слово христианин было тождественно слову мученик? Разве мы имеем те благодатные дары, которые имели первые христиане?

Если мы не способны оплакивать свой грех ежедневно, как Петр, если не имеем дар языков, если открыто называясь православными, мы только выигрываем в глазах общественного мнения, если нам трудно даже представить, в каких условиях проходили богослужения первого века и что они из себя представляли (а это было такое вдохновение, что христиане могли импровизировать прямо на службе4), то скорее нам нужно смириться и все-таки чему-то поучиться, пока не поздно. Утверждение же, что “апостолы были простыми рыбаками” — это лукавство, смещение акцентов. Все, кто хоть раз прочитал Евангелие (а не только целовал его на службе) прекрасно знают,  что на самом деле всё обстояло несколько иначе, а именно: среди апостолов были и  рыбаки. И вполне возможно, это были совсем не простые (в смысле — дремучие и невежественные), а весьма уникальные по своим душевным и умственным качествам рыбаки, раз были избраны Самим Господом. Кроме того, не надо считать, что люди времен земной жизни Христа были такими уж недалёкими. Не нужно принижать ни античную культуру, ни тем более еврейский народ, от которого произошла Богородица, вместившая Самого Господа.

Что касается якобы “всенародного” пения, в котором не могли быть все профессионалами, то здесь опять же наблюдаем некоторые перегибы. “Всенародное пение” — явление не такое уж “всенародное”5, а главное — временное, закончившее своё существование вместе с окончанием гонений (а значит с появлением в Церкви большого количества людей с разными целями, что наблюдаем и сейчас) и оскудеванием глоссолалии. Уже Лаодикийский собор 15 правилом запретил “всенародное” пение.

Да, дорогие братья и сестры, Церковь — не театр.  Но если церковный чтец уступает по подготовке чтецу-актёру, то театр, а не Церковь начинает осмысливаться обществом, как служение высоким идеалам, а богослужение — напротив —  превращается в балаган. В тот самый, настоящий, языческий балаган из которого и выросло непреодолимое презрение православного народа к театру и актёрам. И наши молитвы  превращаются из-за нашей плохой речи в языческие заклинания, смысл которых необязательно понимать: чтец их вычитывает, а прихожане их выстаивают.  А ведь авторы этих молитв — мученики, идущие на смерть (напр. молитва третьего часа), святые преподобные мужи и жены, наконец, Богородица и Сам Господь!

Этот позор  — магическое отношение к службе огромного количества прихожан и, как следствие, отторжение огромного количества людей, желающих осознанного участия в службе,  от православия —  почти целиком наша вина, уважаемые чтецы и певцы. Ведь на клиросе читается основная часть богослужебных текстов, и почти все изменяемые части службы — наша забота.

Страшно подумать, но церковный чтец, порой десятки лет уже “отслуживший” на клиросе, действительно зачастую не имеет ни малейшего понятия о прямо относящихся к нему предметах: правильном дыхании, артикуляции, орфоэпии, паузировке, логическом ударении, названии и предназначении богослужебных книг, о службах и их структуре, и даже о смысле читаемых им стихир, тропарей, гимнов, псалмов… Это равносильно тому, если бы хирург на операции резал бы “вслепую”, не зная ни диагноза, ни предназначения своих инструментов.

Что происходит с нами, братья и сестры, на что мы надеемся, выказывая такое пренебрежение Господу? Посмотрите вокруг, насколько усерднее другие служат своим богам.

Переводчик с английского в страшном сне видит, что он опоздал на встречу или выпустил из виду окончание -s в третьем лице единственного числа. Он трудится, как каторжный, заучивая огромные тексты, выслушивая тысячи тем, полностью переделывает свой речевой аппарат, и за какой-нибудь год уже различает и умеет воспроизвести несколько вариантов звучания английской буквы «О» ни один из которых не похож на соответствующий русский звук… Церковный чтец или певец, имея дело, с прародителем своего родного языка, где почти все корни слов ему понятны, через два десятилетия своего т.н. «служения во славу Божью» будет упорно делать одни и те же ошибки в одном и том же тексте, а при попытке регента исправить его чтение, может ответить: «Не знаю, всегда так читал, и ничего». А уж опоздания… В одном из храмов, где мне приходилось трудится, регент воздевала в благодарственном жесте руки к небу при виде каждого клирошанина. Никто её никогда не предупреждал, когда именно Их Светлость изволят осчастливить приход своим явлением, и даже являясь ближе к Евхаристическому канону, ничтоже сумняся, заходили на клирос и сразу же включались в пение. Выглядело и звучало это, как понимаете, ужасно, а у священника была замечательная позиция: “Ну что же можно поделать, ведь они во славу Божью поют”.

Актёр драматического театра приходит на спектакль за час до его начала. Это непреложное правило распространяется на все случаи: полный зал ожидается — или “три сестры и дядя Ваня”, Достоевский на сцене или глупый водевиль, много заплатят или ничего не заплатят. Если актёр приходит позже (допустим, за полчаса), он предатель, он подлец, потому что он всех заставил волноваться, и теперь он сам выйдет неразмятым и неподготовленным, и все его коллеги тоже, так как были выведены из строя его недисциплинированностью… До того, как я начала (на правах регента) сама устанавливать правила поведения на клиросе, я ни разу не видела (ни в одном из четырех храмов, где мне посчастливилось петь и регентовать), чтобы клирошане приходили на службу загодя, и хотя бы немного просматривали незнакомые тексты и распевались.

Пропускает переводчик встречу, актёр — спектакль только в одном случае — если они умерли. «Нормальный» же клирошанин пропускает службу, даже если у его двоюродной племянницы день рождения. (Про спевки я уже и не говорю! Бывало в моей практике и такое, что я два часа зимой ждала на спевке клирошан, и никто даже не позвонил. А потом выяснилось, что им просто холодно было пройти сто шагов до храма, а звонить не стали в надежде, что их отсутствие  никто не заметит). Особенно отличаются таким “рвением” те, которые называют себя «певцами во славу Божию». Такое, стало быть, в их понимании, подобает славословие Господу…

Я — реалист и не требую от своих певчих такого настоящего служения, какое я наблюдала среди своих бывших коллег и сокурсников, не требую неукоснительного посещения спевок и служб клирошанами из мирян, особенно в условиях отсутствия оплаты за труды. Однако сейчас у нас есть правило: рассчитай свои силы, посоветуйся со своей семьёй и посвяти регента и других клирошан в свои планы относительно посещений спевок и служб. Это просто по-человечески вежливо! Пусть это будут только Рождество и Пасха, но зато добросовестно выученные песнопения, просмотренные загодя тексты канонов и стихир с параллельным переводом.

Ничего страшного, если клирос будет не таким многочисленным. Он должен быть прежде всего благообразным. А благообразие — это не опущенные глазки, а безупречность чтения и пения. Большой хор хорош, когда он поёт, как один человек, “едиными усты”, а если не так — лучше пусть это будет один-единственный певчий — за всех.

Клирошанину прощают (да и то с трудом) только отсутствие крыльев. Никто из прихожан знать не хочет, что у вас, допустим, сегодня совсем нет настроения  петь “во умилении сердец”, что болит голова, что вы всю ночь провозились с больным ребёнком,  что встали в пять утра, потому что до храма — полтора часа езды в этих ужасных желтых маршрутках, и теперь хочется только одного —  чтобы все оставили в покое: ни теплинки в душе. Да, такие мы нищие, убогие, немощные, и лучший выход — признать свою немощь и, подключив наш главный козырь — волю —  выпрямить спину, улыбнуться братьям и сестрам и включиться в работу.  А остальное — любовь, доброту, умиление, молитву Господь даст за старание. Святые отцы Православной Церкви именно таким образом советуют бороться с отсутствием какого-то качества, например — с  нелюбовью к кому-то: поступать так, будто любишь. И это не притворство, это — бережное отношение к окружающим, у которых те же проблемы, что и у тебя.

Профессионалы владеют нехитрыми приемами, как сделать своё пение и чтение не зависящим от множества обстоятельств — настроения, мелких болячек, и просто “критических дней”. Эти знания копились столетиями, проверялись множеством поколений церковных чтецов и певцов, и только крайнее наше невежество мешает нам пользоваться этим богатством во славу Божью.

Ничего нет зазорного в том, чтобы научиться правильно дышать и петь “на опоре”. Это помимо всего прочего, защитит  голос от преждевременного старения, а нас самих от трагического выдворения с клироса из-за полнейшей профнепригодности буквально через пять-десять лет пения “на связках”. “Блеяние” или “козлогласование” в результате потери эластичности связок настолько режет слух и распугивает прихожан, что батюшка или регент обязательно найдут способ отстранить вас от пения. Сколько слез и нареканий в неблагодарности ( “да мы вместе этот приход поднимали!” “да я тут пела, когда никто не хотел петь”) я наблюдала за это недолгое время! Нет ничего «нецерковного» и «немолитвенного» в том, чтобы научиться управлять мышцами лица (как справедливо заметила Анна Данилова, именно за то и называющегося лицом, а не мордой — благодаря наличию речевых мышц и умению управлять ими), очень полезно и поупражняться в скороговорках, чтобы затем на труднейших для произношения паремиях Великой Субботы, когда «да молчит всякая плоть человеча» не разрушить этого благоговения, ляпнув что-нибудь неприличное.

А главное, братья и сестры, давайте сами понимать что мы читаем и песнословим! Ведь самое первое, самое необходимое условие донесения смысла читаемого до сознания слушающего — понимание текста самим чтецом!

И не нужно этих лукавых измышлений, что возможно какое-то иное участие в богослужении — минующее сознание, работу ума и постоянную борьбу сердца за то, чтобы всегда выбирать Бога. Бдение и трезвение рекомендованы нам святыми православной Церкви, отнюдь не транс!

В молитве перед чтением Псалтири есть такие слова: “Господи, управи ум мой и утверди сердце мое, не о глаголании устен стужати си, но о разуме глаголемых веселитися…” Слово “стужати” переводится, как докучать, тяготиться чем-то, то есть это можно перевести как “Господи, направь ум мой и утверди сердце моё не бессмысленным шевелением губ тяготиться, но о смысле произносимого веселиться”.

Только с таким осознанным, разумным подходом к клиросному служению открывается вся его неупиваемая красота, вся его океаноподобная необъятность. Иначе — это каторга от которой действительно хочется сбежать под любым предлогом. Тогда “веселясь о разуме глаголемых” словес, мы сами будем бояться пропустить службу и сильно тосковать за клиросом, как за родным домом на чужой земле —  в случае вынужденного пропуска.  Клирошане, вдумчиво относящиеся к своему послушанию, горят как свечи, и “заражают” своим вдохновением других.

Иоанн Дамаскин, Василий Великий, Иоанн Златоуст, Григорий Богослов и многие-многие другие святые православной Церкви не гнушались образованием, в том числе и светским. И мы теперь читаем на службах их тексты и удивляемся их глубине. А ведь они являлись преемниками античной культуры, изучали обычные для тех времен светские предметы — грамматику, риторику, арифметику, геометрию, астрономию, теорию музыки (естественно, через “сито” христианства).  Они, как пчелы, брали самое нужное отовсюду, и несли в Церковь, которая была (как ни странно это сейчас звучит!) — оплотом образования и культуры. Сейчас, после мерзости запустения советского периода, открывается множество училищ, кружков, школ, курсов при монастырях и приходских храмах, где специалисты с радостью готовы поделиться своими знаниями во благо Церкви, и даже если у вас нет на примете такой школы (в чем я вам очень сочувствую!) — есть Интернет, где можно найти все или почти все. Даже если вы живете в такой местности, где нет ни Интернета, ни библиотек, то в ближайшей музыкальной школе или доме культуры можно найти выпускников училищ и институтов культуры, музыкальных училищ и даже консерваторий, которые знают основные правила работы с голосом, они могут помочь тем, кто неравнодушен к этой проблеме, и желает хоть немного поднять уровень культуры на клиросах.

Конечно, тут не обойтись без поддержки священноначалия, и клирос чаще всего — зеркальное отражение области интересов священника. Но это уже другая тема, и этот вопрос уже не в моей компетенции.


1

Тропарь преподобномученикам Стефану Новому и Андрею Критскому:
Постнически предподвизався на горе, умная врагов ополчения всеоружием Креста погубил еси, всеблаженне. Паки же ко страдальчеству мужески облеклся еси, убив Копронима мечем веры; и обоих ради венчался еси от Бога, преподобномучениче Андрее (Стефане) приснопамятне.
Сравните с дониконовским переводом:
Постнически испытався на горе,  мысленая врагов ополчения вся,  оружием погубил еси всеблаженне крестным. Паки же ко страданию мужески устремився, убив Копронима мечем веры, еже во Христа. И сих ради обоюду венчася От Бога, преподобне мучениче приснопамятне славный Андрее (Стефане), проси нам у Христа мира, и велия милости

2 Ирмос 3-й песни Пасхального канона.

3 Ирмос воскресного канона 7-го гласа.

4 “Толковый Типикон” М. Скабалланович, раздел “Апостольское богослужение”, главы 17-44

5 В книге Евгении Гинзбург “Крутой маршрут” есть описание такой Пасхальной службы, которая помогает нам представить всенародное пение первых, гонимых христиан: однажды в начале апреля в лютый мороз (дело было на Крайнем Севере в лагерях Якутии) заключенных воронежских христианок выгнали на снег босыми за то, что они не хотели работать в Пасху, и они несколько часов, стоя на снегу, распевали вместе пасхальные песнопения.

UPD: обсуждение этой статьи в сообществе «Клирос»

UPD: обсуждение этой статьи на «Диаконнике»

31 комментарий

  1. Спасибо! Надо об этом говорить.

    «и даже если у вас нет на примете такой школы – есть Интернет»
    Да-да, мы давно уже подумываем о секторе дистанционного обучения 🙂

  2. Да, насчет мягкого знака я особо не задумывался, а оказалось, что он имеет существенное значение. А пропускают его, кстати в основном благодаря славяно-русскому гибриду — «совецким» Минеям, в которых мягкий знак в нужных словах просто-напросто отсутствует.

      • Специально решил поискать такие случаи. Вот, например, в службе Сретения на хвалитех 3 стихира, в слове «держимь»:

        «Недр Родителя не отлучься Божеством,/ воплощься, якоже изволил еси,/ объятиями держим Приснодевы,/ на руки подался еси Богоприимца Симеона, / рукою Твоею держай всяческая; / темже ныне отпущаеши мя, / радостно взываше, / в мире раба Твоего,/ яко видех Тя, Владыко.»

        Тогда как в красных Минеях КПЛ орфография соблюдается, мягкий знак присутствует. Какой засланный казачок поудалял мягкие знаки, тем самым заменяя части речи и даже иногда,в зависимости от текста, допуская ереси?

  3. А вот по 15 правилу Лаодикийского собора вопрос спорный:

    «Кроме певцев, состоящих в клире, на амвон входящих и по книге поющих, не должно иным некоторым пети в церкви. (По изъяснению Валсамона, правило сие запрещает мирянам только восходити на амвон и предначинать пение).»

  4. Благодарю за отзыв, однако с толкованием Валсамона я ознакомилась. Поскольку в правиле четко сказано «не должно иным некоторым петь в церкви», а Валсамон не является св. отцом ПЦ, толкование это спорно, что и показывает весь последующий истор. опыт церковного пения (т.е. всенародное пение применяется только в условиях отсутствия регулярного хора).

      • ни в коем случае! Прочитайте его заметку о всенародном пении внимательно! Он обучает прихожан понимать службу и петь. Мало того, он обучает их некоторым профессиональным навыкам, например, основам ансамбля. Речь не идёт о стихийном всеобщем рёве.
        И насколько я знаю, не смотря на то, что «всенародное пение» (тщательно спланированное) имеет место, всё-таки почему-то клиросный хор никуда не девается. Там некоторое количество профессиональных певцов и чтецов (по рассказу самого Е. Кустовского), которые получают плату за своё пение и поют большую часть всех песнопений.
        Впрочем, статья не об этом, это — отдельная тема. Просто «всенародным пением» во многих случаях элементарной лени, поэтому оно здесь упомянуто.

      • Не подходит. И не только мне не подходит, вот что интересно :).
        Вообще это модное ныне явление упомянуто в статье только постольку, поскольку является наиболее частой отговоркой для оправдания лени, в то время как на самом деле как раз всенародное пение требует гораздо больших вложений времени, сил и даже материальных средств.
        Например, для всего прихода нужно закупить аналои, книги, и т.д., выделить дополнительное время для спевок и занятий Литургикой, цся, пением (а значит и преподавателей), нужно быть психологом, и недурственным (читайте у Кустовского), нужно быть в конце концов оооочень харизматичным, и желательно мужчиной. У нас регента — женщины в основном. Не представляю себя или своих женщин коллег командующими 100 -150-ю прихожанами, это уже казачий сотник, а не женщина.

  5. Так я только к тому, что правило тут не при делах, оно немного о другом…
    А главная причина того, что всенародное пение в наших местах не получается\не должно получаться как раз то, о чем Вы в последнем комментарии написали (кроме половой принадлежности :))

    • Я всего лишь учитель по Технике речи (риторике) и Клиросной этике, и не имею права поднимать другие проблемы. Моя область работы — дикция, дыхание, орфоэпия, логическое ударение и паузировка, и звучание вверенного мне хора.
      Проблема, конечно, в непонимании текстов преждее всего. Но нужно сначала сделать хоть что-то, чтобы понять, а не сразу кричать: принесите мне срочно службу разжеванную и на блюдечке. У меня на клиросе есть девушка, которая только месяц назад пришла. Но она уже читает шестопсалмие без единой ошибки, потому что дома готовится к чтению. Мне кажется, что нужно больше говорить о подготовке чтецов и певцов для клироса, чем о «непонятном» цся. То есть по моим наблюдениям цепочка проблем выстраивается так: «пассивное отношение к службе — непонятный цся», а не так: «непонятный цся — пассивное выстаивание службы»

      • А я о непонятном ЦСЯ ничего не упоминал.. Я о других причинах подумал, поразмыслив над затронутой Вами темой. Но писать это я тоже, наверное, не имею права…
        Спаси Господи, за статью и повод задуматься!

      • «Профессионалы владеют нехитрыми приемами, как сделать своё пение и чтение не зависящим от множества обстоятельств — настроения, мелких болячек, и просто “критических дней”. Эти знания копились столетиями, проверялись множеством поколений церковных чтецов и певцов, и только крайнее наше невежество мешает нам пользоваться этим богатством во славу Божью.»
        «…и даже если у вас нет на примете такой школы (в чем я вам очень сочувствую!) – есть Интернет, где можно найти все или почти все.»

        Светлана, подскажите, пожалуйста, хотя бы пару ссылок

        • 1. Дыхание (основа всего) — скачайте дыхательную гимнастику Стрельниковой и начинайте осваивать.
          2. Разминка на освобождение от мышечных зажимов — любая гимнастика на гибкость в медленном темпе.
          3. Артикуляционная гимнастика — тоже поищите, должна быть в тырнете, если нет вышлю Вам лично на Ваш эл. адрес.
          4. Здесь на сайте — правила работы над техникой речи
          Пока хватит. Начинайте работать регулярно, достаточно 10-20 мин. в день. Когда овладеете мышцами лица, можно будет идти дальше.
          Бог в помощь.

          • О-о-очень далеко! Россия, Кемеровская область. Поэтому и заинтересовалась возможностью обучаться дистанционно. Может еще кто пожелает?
            Спаси Господи за советы. Была бы очень Вам благодарна за артикуляционную гимнастику. В инете нашла кое-что, но не знаю пойдет ли? Поэтому выхожу на связь по e-mail.

  6. Кстати, вдогонку: нашел в Типиконе указание по общенародному пению (49 глава):

    Посем же и прочая разумения. егда же глаголет диакон: Рцем вси: сей же глагол не ино что приносит разумети, но точию самое, еже всем вкупе молитися, не клиру точию единому, но и всем обретающимся в церкви. Таже речет диакон: И от всея души, и от всего помышления нашего рцем. Но что убо рцемъ? ничтоже убо ино, разве еже оную же общую молитву: Господи помилуй. О сей убо святей молитве священный златоуст пишет к коринфяном, во 18 нравоучении: Ибо о действуемых о иже в покаянии общия и от священника и от людей бывают молитвы: и вси едину глаголют молитву, милости исполнену, еже есть, Господи помилуй. Сего ради в служебниках пишется, людие глаголют сие, или оно, на нихже местех написася. Во святей же восточной церкви не инако творится, но тако якоже пишется. Идеже написася, людие глаголют, то вси вкупе, елицы обретаются в церкви, глаголют: или Господи помилуй, или Подай Господи, или И со духом твоим, или Отче наш: Аще у нас и не творится сего, обаче подобает творити. Ибо якоже выше речеся, егда речет диакон: Миром господу помолимся, или Рцем вси, тогда всем подобает и отвещати: Господи помилуй. Аще бы ко единому клиру глаголалося отвещати, то не бы написали: людие глаголют. Такожде и святый священный златоуст в томже нравоучении глаголет паки: Во время самых страшных таин, приветствует иерей людем: Мир вам. приветствуют и людие иерею глаголюще: И духови твоему. Ничтоже ино есть, разве сие: яже благодарения паки общая, ниже бо он сам благодарит, но и людие вси. Первее бо их прием глас: таже согласившимся яко достойно и праведно сие бывает, тогда начинает благодарения. И что чудишися, аще негде со священником людие вещают, идеже и с самыми херувимы, и с вышними силами обще священныя оны песни возсылаютъ?

  7. Bolshoye spasibo Avtoru za statiyu. Ostryj yazyk:). No vmeste s etim i o. chetkoye, obosnovannoye vyskazyvaniye svoyeho mneniya. Kogda pervyj raz prochital etot material (spasi Boh, Liudochka!), dumal perevesti na polskiy i pomestit u nas, na kakom-to sayte. No… U nas drugiye problemy:(. Nie pro myahkiy znak ili yego otsutstviye rech’. U nas prosto pro ponimaniye molitv i vyzhivaniye ne tolko kak pravoslavnyj, no i kak hristianin. Nash prihod na Baltike, o. malenkiy i ne stesnayemsa eto skazat — bednyj. Diaspora imeyet (kak hovoril odin nash byvshyj prezident) pliusy polozhitelnyje i otritsatelnyje:). No liudi, prihozhane, zamechatelnyye [krome odnogo, yedinstvennoho svyaschennika, konechno:)]. Kliros — komanda «sbornaya» v polnom smysle slova:). Pevcheskih vozmozhnostey pochti nikakih, matushka silno starayetsa, no… Polskaya pohovorka: «Na bezrybiu i rak ryba» mnoho obyasniayet:). Slava Bohu, chto kohda-to stroiteli-protestanty hram nebolshoy iz-za bednosti postroili i ne nado krichat’. I bez etoho holosa sorvany. Dlia toho, chtoby sdelat ponyatnyee i dohodchivee, po tihonku inogda, v zamen, vvodim polskiye perevody (nekotoryje oficjalnyje, nekotoryje — menee otvetstvennyje — rabochyje, no posle mnogih konsultacji). No dumayu, chto yest odno, chto nas soyediniayet s Avtorom i mnogimi chitatelami: «V zhertvy Bohu prinosim lutchee!». I yesli eto «obschee delo» tak ponimat, ne nado mnoho hovorit. Prosto delat svoye kak moznha lutsche. U Vas — drugiye problemy i nado ih reshat. U nas — svoi trudnosti i v tom zhe duhe nado ih reshat. Kstati, Avtor pisal pro vocerkovleniye v Lavre. Da, menya tozhe Gospod’ spodobil imenno tam «prosypatsa» duhovno. No po sey den pomniu, kakoy duhovyj podyem prishlos mne perezhit, kogda v brovarskom prihode na sluzhbe uslyshal pieniye «selskoho» hora: «Kto Tebye ne ublazhit, Presvyataya Devo», konechno, napev Lavry:)). Risknu skazat, chto byvayut takiye momenty, kohda «kliroso- i horokorrektnost» ne hlavnaya. No oni redkiye. I vse taki s Torzhestvom Pravoslaviya! Prostite.

    • Помоги Вам Господь!
      Удивительно, но то что Вы пишете (находясь в католической стране и в довольно отдаленном районе) — это то, о чем говорят почти все наши священники. И казалось бы, наша страна считается православной, но абсолютно такое же безрыбье. И причем не только в селах, но и в городах, и даже в самом Киеве… Не так только в Закарпатских селах (да и то — по слухам). Везде — бедность непролазная, жиденький хор, непонимающие о чем речь чтецы и тяготящиеся службой прихожане. На самом деле, хоть крещены 90% — только 1-5% из них посещает храм, а из этих 1-5% — регулярно тоже, наверно,очень маленький процент. Это я ещё не учла тех, кто вроде бы и посещает службы, но в храмах «КП».
      Мы, например, служим не в храме, а в заброшенной столовой стеклозавода. И мэр нашего города ни под каким видом не хочет давать землю под строительство. Помню, какое было у меня уныние два года назад, когда только начала там регентовать. Приход был почти пустой, хор ужасный, «аминь» не могли спеть. Взялась с полной уверенностью, что трех поющих тёток можно везде найти, а с ними, как говорит наша Людмила Владимировна, «150 раз повторить и станет легко». Так оно в общем и есть. Но сколько пота нужно, чтобы хоть сколько-нибудь приличный ансамбль из них вышел, и какие нужно железные нервы иметь, чтобы заставить певчих «во славу Божью» (то есть бесплатных) убедить, что то что им никто не может платить — не повод петь абы как и приходить, когда вздумается… раз десять пыталась сбежать — не получалось. 🙂

  8. Podvodya itogi, tak, krupnoy chertoy: eto vse horosho, vse, pro chto pishem. Nado staratsa, tvorit delo i Bozhiye, i vsiakoye chelovecheskoye so strahom Bozhyim. No — kak mne kazhetsa — i ne lzia zabyvat’, chto dla Cerkvi kogda horosho, togda ploho, zato kogda ploho, vrode, kak lutche:). Nizkiy poklon.

Добавить комментарий